IMAGES OF EARTH: CONCEPTION OF GEOGRAPHICAL IMAGINATION IN DENIS COSGROVE’S CULTURAL GEOGRAPHY

Abstract

«Географическое воображение» – это странное терминологическое сочетание. Оно может вызвать подозрение у академически респектабельной географии вследствие тех эпистемологических опасностей, которые оно, предположительно, несет. В статье анализируется понятие географического воображения в работах выдающегося британского культурного географа и историка картографии Дениса Косгроува (1948–2008). У Косгроува нет развернутой и систематической теории географического воображения, но оно является основной темой его многочисленных исследований. Вопрос о географическом воображении для Косгроува фундаментальный, так как воображение становится у него едва ли не «трансцендентальным условием» любого возможного географического акта как акта представимости Земли или отдельных ее частей в географических образах (картах, живописных полотнах, ландшафтах, фотографиях, городских планировках и парках, цифровых репрезентациях). В статье рассмотрено несколько основных характеристик географического воображения и обширного поля географической образности у Косгроува. Географические образы – это не некие сущности, спонтанно производимые «продуктивной способностью воображения» во внутреннем интерьере «картезианского театра» и остающиеся замкнутыми в границах его сцены. Географическое воображение – имя какого-то сложного механизма, работу которого нам трудно (если вообще возможно) понять и описать, в котором оказываются задействованы глаза, руки, мышление, технологии, и этот механизм порождает экстерналии (образы Земли). Географические образы формируют новые (эмпирически нереализуемые) горизонты наглядности, видимости и интеллигибельности. Например, карта, по словам Кристиана Жакоба, «представляет схему, визуальную и одновременно интеллектуальную, которая занимает место невозможного сенсорного видения». Географические образы – это одно из «привилегированных мест» (но и выражений) графических экспериментов, экспериментов воображения, в ходе которых отрабатывались и продолжают отрабатываться все новые условия видимости, представимости и мыслимости Земли. Географическое воображение – работа по визуальному представлению не только эмпирического порядка, но и концептуальных структур. Географический образ не может быть сведен к чистому и нейтральному представлению пространственных (географических) фактов. По отношению к уровню «фактов» он всегда демонстрирует смысловую и визуальную избыточность. Для Косгроува история географического воображения – это еще и история «инвестиций», которые сделали и продолжают делать в географическую образность людские желания, страхи, надежды, метафизические спекуляции, религиозные искания и моральная чувствительность. Рассмотренная в целом исследовательская работа Косгроува, центрированная на теме географического воображения, является одним большим актом онтологической, эпистемологической, культурной и даже этической реабилитации образов. “Geographical imagination” is a very strange terminological combination. It might arouse suspicion in academically respectable geography as a consequence of epistemological dangers it presumably posed. The article examines the concept of geographical imagination in the research works of the distinguished British cultural geographer and historian of cartography Denis Cosgrove (1948–2008). Cosgrove has no advanced and systematic theory of geographical imagination, but it is the main focus of his studies. For Cosgrove, the question about geographical imagination is fundamental since, in his cultural geography, imagination becomes virtually a “transcendental condition” of every geographical act as an act of representing Earth and its parts in various geographical images (maps, paintings, landscapes, photographs, urban plans and city parks, digital representations). The article considers some basic characteristics of geographical imagination and the rich field of geographical image in Cosgrove’s cultural geography. 1. Geographical images are not some entities, spontaneously generated by the “productive capacity of imagination” in the interior of the “Cartesian Theater” and remaining closed within the borders of its scene. Geographical imagination is a name of a complex mechanism, whose work we find so hard to understand and describe (if this is even possible). In this work, hands, eyes, minds, and technologies are involved. The mechanism of imagination generates externalia (images of Earth). 2. Geographical images create new (empirically unimplementable) horizons of visibility, conspicuity, and intelligibility. For example, according to Christian Jacob, “the map presents a schema, visual as well as intellectual, that takes the place of an impossible sensorial vision”. 3. Geographical images are one of the “privileged places”, and also expressions, of graphic experiments, experiments of imagination, during which new ways of seeing and thinking Earth have been tested and are being investigated further. Geographical imagination is work on visual representations of not only the empirical order, but also conceptual structures. 4. Geographical images cannot be reduced to pure and neutral representations of geographic facts. In relation to the “factual” level, it demonstrates visual and semantic redundancy. For Cosgrove, the history of geographical imagination is also the history of “investment” in geographical images that human fears, hopes, desires, metaphysical speculations, religious pursuits, and moral sensitivity make. Considered as a whole, Cosgrove’s research in the field of cultural geography is one big act of an ontological, epistemological, cultural, and even moral rehabilitation of images.